Пресс-центр
ВС разъяснил, что ответственность за банкротство финансовой организации не всегда несет каждый член правления
ВС разъяснил, что ответственность за банкротство финансовой организации не всегда несет каждый член правления
По мнению одного из адвокатов, проблемы банкротства в целом и субсидиарной ответственности в частности составляют большинство правовых позиций Верховного Суда в последние годы. Другой посчитал, что данное определение, на которое можно ссылаться при защите интересов добросовестных руководителей банков и других организаций, является предпосылкой к позитивным изменениям в судебной практике.
Верховный Суд опубликовал Определение от 10 ноября № 305-ЭС19-14439 (3-8), в котором указал на невозможность обвинительного уклона в делах о привлечении к субсидиарной ответственности, поскольку законодательством о несостоятельности не предусмотрена презумпция наличия вины в доведении до банкротства только лишь за сам факт принадлежности ответчику статуса контролирующего лица.
Банкротство банка
В конце лета 2015 г. АО КБ «Гринфилд» приобрели новые собственники. 10 сентября того же года члены правления – Санал Пахомкин, Александр Гуль, Юрий Шунин, Евгений Лавринов, Елена Горбылева, Александр Воронов – проголосовали за открытие лимитов на контрагентов (об этом указывалось в протоколе собрания правления), а 14 сентября одобрили выдачу ссуд пяти техническим юридическим лицам и приобретение прав требования по кредитам «технических» заемщиков. Сделки также были одобрены советом директоров. В результате банку был причинен ущерб в размере более 1 млрд руб. Вред, обусловленный выдачей ссуд, с учетом частичного возврата превысил 472 тыс. руб.
В последующем выяснилось, что банк вошел в неформальную банковскую группу, имеющую признаки обслуживания интересов одних и тех же лиц. Группу возглавляли Магомед Мухиев и Михаил Янчук. В состав группы также входили ООО КБ «Анталбанк», ЗАО КБ «Лада-Кредит», ОАО Банк «Содружество», КБ «МРБ» (ООО), ООО КБ «РБС», АО «НСТ-Банк», ООО КБ «Дорис Банк» и ОАО АКБ «Максимум». Банки проводили агрессивную политику привлечения средств населения под процентные ставки, существенно превышающие рыночные, с размещением привлеченных средств в активы низкого качества. В итоге банк «Гринфилд» обанкротился.
Привлечение членов правления к субсидиарной ответственности
Конкурсный управляющий должника в лице ГК «Агентство по страхованию вкладов» обратился в суд, посчитав, что указанные выше сделки привели к банкротству. По его мнению, они были совершены при участии членов совета директоров, в том числе Натальи Зубрицкой, Ираиды Синицыной, Ирины Семыкиной и Всеславы Федорцовой. Следовательно, их нужно привлечь к субсидиарной ответственности.
По результатам первоначального рассмотрения дела Мухиев, Янчук, Пахомкин и Гуль были привлечены к субсидиарной ответственности. Обособленный спор в части иных ответчиков суд округа направил на новое рассмотрение.
Разрешая при новом рассмотрении спор в отношении Шунина, Зубрицкой, Синицыной, Семыкиной, Федорцовой, Горбылевой, Лавринова и Воронова, АС г. Москвы сослался на положения ст. 10, 189.23 Закона о банкротстве и исходил из того, что вина названных лиц (за исключением Александра Воронова) доказана и подтверждается выписками из протоколов заседаний правления и совета директоров.
При этом он отклонил возражения ответчиков об отсутствии как оригиналов данных документов, так и их подписей в протоколах. Как отметил арбитражный суд, выписки из протоколов подписаны секретарем правления, а приложение к протоколу от 10 сентября – председателем правления Саналом Пахомкиным, и оснований сомневаться в достоверности их подписей не имеется. Аналогичные выводы суд сделал и в отношении выписок из протоколов заседаний совета директоров, подписанных Александром Гулем как секретарем совета.
Суд также отклонил ссылку на показания обвиняемого по уголовному делу Гуля, поскольку показания не являются бесспорным доказательством, оправдывающим ответчиков; Александр Гуль мог целенаправленно сообщать не соответствующие действительности сведения, используя все способы защиты, направленные на освобождение от уголовной и субсидиарной ответственности.
Первая инстанция пришла к выводу о наличии оснований для привлечения всех ответчиков (за исключением Воронова) к субсидиарной ответственности и взыскала с них более 6 млрд руб. В отношении Александра Воронова суд учел, что с 27 августа 2015 г. его членство в составе правления банка прекращено.
Девятый арбитражный апелляционный суд указал, что, согласно уголовному делу, Мухиев и Янчук являлись лицами, фактически руководившими банком и контролировавшими его. Лица, числившиеся участниками и сотрудниками, контролировали банк лишь номинально. Мухиев и Янчук в качестве заместителя председателя правления назначили подконтрольного им Александра Гуля. Сотрудники банка не влияли на принятие решений и заключение сделок от имени должника.
В отношении членов правления апелляция указала, что с 3 сентября 2015 г., после смены собственников совет директоров принимал решение об утверждении лимитов по межбанковским кредитам без участия правления банка. Сделки по выдаче кредитов и покупке прав требования по ссудной задолженности не могли быть одобрены правлением, поскольку принятие решений о предоставлении банком кредитов и заключении иных сделок, несущих риск, на сумму, превышающую 3% собственных средств банка, направлялось в совет директоров для одобрения.
Первая инстанция не приняла во внимание, что во всех выписках из протоколов заседания правления, являющихся единственным доказательством проведения данного собрания, не содержится подписей членов правления банка. При этом Гуль в своих показаниях сообщил, что при подписании договоров осознавал, что процедура выдачи кредитов и совершения цессий нарушена, так как необходимые для этого заседания правления и совета директоров не проводились. Таким образом, отметил суд, с момента смены собственников банка и перехода контроля к Магомеду Мухиеву и Михаилу Янчуку заседания совета директоров и правления не проводились, а выписки из протоколов правления и совета директоров, копии которых представлены в материалы дела, были изготовлены, чтобы создать видимость одобрения сделок органами управления должника.
Помимо этого, в отношении Синицыной, Федорцовой и Семыкиной суд установил, что они входили в состав совета директоров банка формально, в принятии решений не участвовали. Все выписки из протоколов собраний совета директоров подписаны Гулем, при этом оригиналы данных выписок и протоколов в материалы дела не представлены. Апелляция пришла к выводу, что банкротство должника является следствием действий иных лиц, привлеченных к субсидиарной ответственности, а именно Александра Гуля, который инициировал заключение «технических» сделок в интересах Магомеда Мухиева и Михаила Янчука, являвшихся фактическими бенефициарами вывода активов и фактическими собственниками банка через номинальных подконтрольных акционеров.
Суд отказал в удовлетворении требований ко всем ответчикам, в отношении которых спор разрешался при новом рассмотрении.
АС Московского округа отменил постановление апелляции, согласившись с выводами первой инстанции о том, что номинальный характер статуса ответчиков не является основанием для отказа в иске и освобождения их от ответственности. При этом суд округа обратил внимание на то, что вина ответчиков правомерно признана доказанной судом первой инстанции, исходя из представленных и надлежаще заверенных выписок из протоколов заседаний правления и совета директоров.
Вина всех членов правления не доказана
Юрий Шунин, Наталья Зубрицкая, Ираида Синицына, Ирина Семыкина, Всеслава Федорцова и Елена Горбылева подали кассационные жалобы. Верховный Суд заметил, что особенность функционирования кредитных организаций состоит в том, что они осуществляют масштабную деятельность на финансовом рынке, что обусловливает необходимость наличия в их штате значительного количества сотрудников, в том числе в органах управления. При этом банковская деятельность строго урегулирована – в частности, предъявляется значительное количество требований к перечню органов управления, а также персональному составу входящих в них лиц. В связи с этим в рамках дел о банкротстве споры о привлечении контролирующих лиц к субсидиарной ответственности зачастую сопровождаются большим количеством ответчиков. Судам необходимо исходить из того, что к субсидиарной ответственности могут быть привлечены только те лица, действия которых непосредственно привели к банкротству, заметил ВС.
Верховный Суд указал, что при установлении того, повлекло ли поведение ответчиков банкротство должника, необходимо принимать во внимание:
наличие у ответчика возможности оказывать существенное влияние на деятельность должника (что, например, исключает из круга потенциальных ответчиков рядовых сотрудников, менеджмент среднего звена, миноритарных акционеров и так далее, при условии, что формальный статус этих лиц соответствует их роли и выполняемым функциям);
реализация ответчиком соответствующих полномочий привела (ведет) к негативным для должника и его кредиторов последствиям, масштаб которых соотносится с масштабами деятельности должника – то есть способен кардинально изменить структуру его имущества в качественно иное – банкротное – состояние (однако не могут быть признаны в качестве оснований для субсидиарной ответственности действия по совершению хоть и невыгодных, но несущественных по размерам и последствиям для должника сделок);
ответчик является инициатором (соучастником) такого поведения и (или) потенциальным выгодоприобретателем возникших в связи с этим негативных последствий.
Эта правовая позиция, указал Суд, изложена в Определении от 22 июня 2020 г. № 307-ЭС19-18723 (2, 3).
ВС отметил, что применительно к критерию № 2 квалифицирующими признаками сделок, при наличии которых к контролирующему лицу может быть применена презумпция доведения до банкротства, являются значимость этих сделок для должника (применительно к масштабам его деятельности) и одновременно их существенная убыточность в контексте отношений «должник (его конкурсная масса) – кредиторы», то есть направленность сделок на причинение существенного вреда кредиторам путем безосновательного, не имеющего разумного экономического обоснования уменьшения (обременения) конкурсной массы. Такая противоправная направленность сделок должна иметь место на момент их совершения. При этом сама по себе убыточность заключенной контролирующим лицом сделки не может служить безусловным подтверждением наличия основания для привлечения к субсидиарной ответственности.
В отношении критерия № 3 судам при разрешении споров о привлечении бывшего руководства банка к субсидиарной ответственности необходимо поименно устанавливать вовлеченность каждого ответчика в совершение вменяемых сделок применительно к каждой из них, указал ВС. Тот факт, что лица занимали одну и ту же должность в банке (например, входили в состав правления или кредитного комитета) либо обладали одинаковым статусом контролирующего лица, еще не означает потенциальной тождественности выводов в отношении их вины. Изучению подлежат возражения каждого ответчика, из чего следует, что общие абстрактные выводы об их недобросовестности (неразумности), основанные исключительно на принадлежности к числу контролирующих лиц (либо к одной группе контролирующих лиц), недопустимы. Само по себе наличие статуса контролирующего лица не является основанием для привлечения к субсидиарной ответственности.
«В контексте названного критерия это означает, что суд, установив наличие отношения ответчика к руководству банка, должен проверить, являлся ли конкретный ответчик инициатором, потенциальным выгодоприобретателем существенно убыточной сделки либо действовал ли он с названными лицами совместно», – указано в определении.
ВС заметил, что суды установили (а участвующие в деле лица не оспаривали), что инициировал совершение спорных сделок Александр Гуль, при этом сделки совершены в интересах Магомеда Мухиева и Михаила Янчука. Таким образом, вменяя заявителям одобрение сделок, конкурсный управляющий фактически исходил из того, что Юрий Шунин, Наталья Зубрицкая, Ираида Синицына, Ирина Семыкина, Всеслава Федорцова, Елена Горбылева и Евгений Лавринов являлись соучастниками Гуля, Мухиева и Янчука в выводе активов.
Само по себе осуществленное на основании внутрибанковских правил одобрение сделки лицом, входящим в органы управления, еще не свидетельствует о том, что это лицо является соучастником вывода активов, поскольку в такой ситуации предполагается, что оно действовало в соответствии со стандартами разумности и добросовестности, обычно применяемыми в этой сфере деятельности. Бремя доказывания обратного лежит на конкурсном управляющем, заметил ВС. Однако, указал он, в данном случае ответчики отрицали свою причастность к одобрению сделок. Следовательно, первично в предмет доказывания входило установление самого факта совершения действий по одобрению.
Верховный Суд заметил, что суд округа не привел мотивов, по которым счел ошибочными выводы апелляционной инстанции о фальсификации протоколов. Фактически кассация исходила из того, что статус ответчиков не исключал возможности одобрения спорных сделок, – то есть положила в основу выводов не подтвержденные конкретными фактами подозрения, что такое одобрение могло потенциально иметь место. Однако, в отличие от споров о принятии обеспечительных мер, наличия только лишь подозрений в виновности ответчиков недостаточно для удовлетворения иска о привлечении к субсидиарной ответственности, подчеркнул Верховный Суд: в рамках рассматриваемой категории дел необходимо привести ясные и убедительные доказательства такой вины (Определение от 30 сентября 2019 г. № 305-ЭС16-18600 (5-8). «В то же время занятый судом округа подход приводит к обвинительному уклону в делах о привлечении к субсидиарной ответственности, что является недопустимым. Законодательством о несостоятельности не предусмотрена презумпция наличия вины в доведении до банкротства только лишь за сам факт принадлежности ответчику статуса контролирующего лица», – заметил ВС.
Таким образом, резюмируется в определении, выводы апелляционной инстанции об отсутствии одобрения по существу не были опровергнуты судом округа. Из этого следует, что с точки зрения критериев № 2 и 3 оснований для удовлетворения заявления не имелось. В итоге ВС отменил решение кассации и оставил в силе решение апелляции.
Суды все чаще привлекают к ответственности всех руководящих лиц компаний
В комментарии «АГ» адвокат, управляющий партнер МАБ «Проценко и партнеры» Татьяна Проценко отметила, что проблемы банкротства в целом и субсидиарной ответственности в частности составляют большинство правовых позиций Верховного Суда за последние годы.
По ее мнению, активное развитие института субсидиарной ответственности привело к появлению большого количества презумпций вины руководящих лиц должника. В результате в 2019–2020 гг. суды удовлетворили порядка 40% заявлений о привлечении к субсидиарной ответственности. «Многие суды ограничиваются формальным критерием наличия у лица возможности влиять на решения в компании, но не определяют, каким образом эти решения привели к банкротству», – обратила внимание она.
Татьяна Проценко указала, что Верховный Суд исправил ошибку суда округа, который привлек ответчиков к ответственности лишь на основании наличия у них статуса, который формально не исключал возможности одобрения убыточных сделок, в отсутствие прямых доказательств принятия ими такого решения. Фактически суд руководствовался лишь предположениями. «Таким образом, Верховный Суд продолжает настраивать институт субсидиарной ответственности и указывает нижестоящим судам на необходимость применения сбалансированного подхода. Осталось лишь дождаться, как данные позиции будут восприняты судами», – заключила адвокат.
Управляющий партнер АБМО «Сазонов и партнеры» Всеволод Сазонов отметил, что в последнее время в рамках споров, вытекающих из дел о банкротстве, сформировался «субсидиарный терроризм» – по аналогии с понятием потребительского терроризма. «Сформировалась судебная практика привлечения к субсидиарной ответственности всех контролирующих должника лиц без разбора, не устанавливая степень вовлеченности в принятие решений и соразмерности ущерба», – пояснил он.
По мнению адвоката, добросовестные участники правоотношений находятся под угрозой, так как, исходя из практики, нередки случаи привлечения к субсидиарной ответственности невиновных в причинении ущерба кредиторам. Именно такую позицию заняли АС г. Москвы и АС Московского округа, однако ВС фактически впервые не согласился с подобными выводами судов и отменил постановления первой и кассационной инстанций, указав, что абстрактные и необоснованные выводы о недобросовестности ответчика, входящего в группу контролирующих лиц, недопустимы. Кроме того, Верховный Суд обратил внимание на отсутствие в законодательстве презумпции наличия вины в доведении до банкротства за факт принадлежности ответчику статуса контролирующего лица, добавил Всеволод Сазонов.
«К сожалению, упомянутый Верховным Судом обвинительный уклон в делах о привлечении к субсидиарной ответственности становится нормой: суды принимают решения не в пользу контролирующих лиц при похожих ситуациях, основывая свои позиции на не подтвержденных конкретными фактами подозрениях. Несмотря на необходимость предоставления убедительных доказательств вины, суды зачастую не исследуют этот вопрос, создавая ситуацию, при которой становится просто опасно входить в состав высшего менеджмента организации, так как к субсидиарной ответственности могут быть привлечены в том числе лица, добросовестно выполняющие свои должностные обязанности», – заметил он.
Данное определение ВС, на которое можно ссылаться в дальнейшем при защите интересов добросовестных руководителей банков и других организаций, является предпосылкой к позитивным изменениям в судебной практике, заключил Всеволод Сазонов.
Верховный Суд опубликовал Определение от 10 ноября № 305-ЭС19-14439 (3-8), в котором указал на невозможность обвинительного уклона в делах о привлечении к субсидиарной ответственности, поскольку законодательством о несостоятельности не предусмотрена презумпция наличия вины в доведении до банкротства только лишь за сам факт принадлежности ответчику статуса контролирующего лица.
Банкротство банка
В конце лета 2015 г. АО КБ «Гринфилд» приобрели новые собственники. 10 сентября того же года члены правления – Санал Пахомкин, Александр Гуль, Юрий Шунин, Евгений Лавринов, Елена Горбылева, Александр Воронов – проголосовали за открытие лимитов на контрагентов (об этом указывалось в протоколе собрания правления), а 14 сентября одобрили выдачу ссуд пяти техническим юридическим лицам и приобретение прав требования по кредитам «технических» заемщиков. Сделки также были одобрены советом директоров. В результате банку был причинен ущерб в размере более 1 млрд руб. Вред, обусловленный выдачей ссуд, с учетом частичного возврата превысил 472 тыс. руб.
В последующем выяснилось, что банк вошел в неформальную банковскую группу, имеющую признаки обслуживания интересов одних и тех же лиц. Группу возглавляли Магомед Мухиев и Михаил Янчук. В состав группы также входили ООО КБ «Анталбанк», ЗАО КБ «Лада-Кредит», ОАО Банк «Содружество», КБ «МРБ» (ООО), ООО КБ «РБС», АО «НСТ-Банк», ООО КБ «Дорис Банк» и ОАО АКБ «Максимум». Банки проводили агрессивную политику привлечения средств населения под процентные ставки, существенно превышающие рыночные, с размещением привлеченных средств в активы низкого качества. В итоге банк «Гринфилд» обанкротился.
Привлечение членов правления к субсидиарной ответственности
Конкурсный управляющий должника в лице ГК «Агентство по страхованию вкладов» обратился в суд, посчитав, что указанные выше сделки привели к банкротству. По его мнению, они были совершены при участии членов совета директоров, в том числе Натальи Зубрицкой, Ираиды Синицыной, Ирины Семыкиной и Всеславы Федорцовой. Следовательно, их нужно привлечь к субсидиарной ответственности.
По результатам первоначального рассмотрения дела Мухиев, Янчук, Пахомкин и Гуль были привлечены к субсидиарной ответственности. Обособленный спор в части иных ответчиков суд округа направил на новое рассмотрение.
Разрешая при новом рассмотрении спор в отношении Шунина, Зубрицкой, Синицыной, Семыкиной, Федорцовой, Горбылевой, Лавринова и Воронова, АС г. Москвы сослался на положения ст. 10, 189.23 Закона о банкротстве и исходил из того, что вина названных лиц (за исключением Александра Воронова) доказана и подтверждается выписками из протоколов заседаний правления и совета директоров.
При этом он отклонил возражения ответчиков об отсутствии как оригиналов данных документов, так и их подписей в протоколах. Как отметил арбитражный суд, выписки из протоколов подписаны секретарем правления, а приложение к протоколу от 10 сентября – председателем правления Саналом Пахомкиным, и оснований сомневаться в достоверности их подписей не имеется. Аналогичные выводы суд сделал и в отношении выписок из протоколов заседаний совета директоров, подписанных Александром Гулем как секретарем совета.
Суд также отклонил ссылку на показания обвиняемого по уголовному делу Гуля, поскольку показания не являются бесспорным доказательством, оправдывающим ответчиков; Александр Гуль мог целенаправленно сообщать не соответствующие действительности сведения, используя все способы защиты, направленные на освобождение от уголовной и субсидиарной ответственности.
Первая инстанция пришла к выводу о наличии оснований для привлечения всех ответчиков (за исключением Воронова) к субсидиарной ответственности и взыскала с них более 6 млрд руб. В отношении Александра Воронова суд учел, что с 27 августа 2015 г. его членство в составе правления банка прекращено.
Девятый арбитражный апелляционный суд указал, что, согласно уголовному делу, Мухиев и Янчук являлись лицами, фактически руководившими банком и контролировавшими его. Лица, числившиеся участниками и сотрудниками, контролировали банк лишь номинально. Мухиев и Янчук в качестве заместителя председателя правления назначили подконтрольного им Александра Гуля. Сотрудники банка не влияли на принятие решений и заключение сделок от имени должника.
В отношении членов правления апелляция указала, что с 3 сентября 2015 г., после смены собственников совет директоров принимал решение об утверждении лимитов по межбанковским кредитам без участия правления банка. Сделки по выдаче кредитов и покупке прав требования по ссудной задолженности не могли быть одобрены правлением, поскольку принятие решений о предоставлении банком кредитов и заключении иных сделок, несущих риск, на сумму, превышающую 3% собственных средств банка, направлялось в совет директоров для одобрения.
Первая инстанция не приняла во внимание, что во всех выписках из протоколов заседания правления, являющихся единственным доказательством проведения данного собрания, не содержится подписей членов правления банка. При этом Гуль в своих показаниях сообщил, что при подписании договоров осознавал, что процедура выдачи кредитов и совершения цессий нарушена, так как необходимые для этого заседания правления и совета директоров не проводились. Таким образом, отметил суд, с момента смены собственников банка и перехода контроля к Магомеду Мухиеву и Михаилу Янчуку заседания совета директоров и правления не проводились, а выписки из протоколов правления и совета директоров, копии которых представлены в материалы дела, были изготовлены, чтобы создать видимость одобрения сделок органами управления должника.
Помимо этого, в отношении Синицыной, Федорцовой и Семыкиной суд установил, что они входили в состав совета директоров банка формально, в принятии решений не участвовали. Все выписки из протоколов собраний совета директоров подписаны Гулем, при этом оригиналы данных выписок и протоколов в материалы дела не представлены. Апелляция пришла к выводу, что банкротство должника является следствием действий иных лиц, привлеченных к субсидиарной ответственности, а именно Александра Гуля, который инициировал заключение «технических» сделок в интересах Магомеда Мухиева и Михаила Янчука, являвшихся фактическими бенефициарами вывода активов и фактическими собственниками банка через номинальных подконтрольных акционеров.
Суд отказал в удовлетворении требований ко всем ответчикам, в отношении которых спор разрешался при новом рассмотрении.
АС Московского округа отменил постановление апелляции, согласившись с выводами первой инстанции о том, что номинальный характер статуса ответчиков не является основанием для отказа в иске и освобождения их от ответственности. При этом суд округа обратил внимание на то, что вина ответчиков правомерно признана доказанной судом первой инстанции, исходя из представленных и надлежаще заверенных выписок из протоколов заседаний правления и совета директоров.
Вина всех членов правления не доказана
Юрий Шунин, Наталья Зубрицкая, Ираида Синицына, Ирина Семыкина, Всеслава Федорцова и Елена Горбылева подали кассационные жалобы. Верховный Суд заметил, что особенность функционирования кредитных организаций состоит в том, что они осуществляют масштабную деятельность на финансовом рынке, что обусловливает необходимость наличия в их штате значительного количества сотрудников, в том числе в органах управления. При этом банковская деятельность строго урегулирована – в частности, предъявляется значительное количество требований к перечню органов управления, а также персональному составу входящих в них лиц. В связи с этим в рамках дел о банкротстве споры о привлечении контролирующих лиц к субсидиарной ответственности зачастую сопровождаются большим количеством ответчиков. Судам необходимо исходить из того, что к субсидиарной ответственности могут быть привлечены только те лица, действия которых непосредственно привели к банкротству, заметил ВС.
Верховный Суд указал, что при установлении того, повлекло ли поведение ответчиков банкротство должника, необходимо принимать во внимание:
наличие у ответчика возможности оказывать существенное влияние на деятельность должника (что, например, исключает из круга потенциальных ответчиков рядовых сотрудников, менеджмент среднего звена, миноритарных акционеров и так далее, при условии, что формальный статус этих лиц соответствует их роли и выполняемым функциям);
реализация ответчиком соответствующих полномочий привела (ведет) к негативным для должника и его кредиторов последствиям, масштаб которых соотносится с масштабами деятельности должника – то есть способен кардинально изменить структуру его имущества в качественно иное – банкротное – состояние (однако не могут быть признаны в качестве оснований для субсидиарной ответственности действия по совершению хоть и невыгодных, но несущественных по размерам и последствиям для должника сделок);
ответчик является инициатором (соучастником) такого поведения и (или) потенциальным выгодоприобретателем возникших в связи с этим негативных последствий.
Эта правовая позиция, указал Суд, изложена в Определении от 22 июня 2020 г. № 307-ЭС19-18723 (2, 3).
ВС отметил, что применительно к критерию № 2 квалифицирующими признаками сделок, при наличии которых к контролирующему лицу может быть применена презумпция доведения до банкротства, являются значимость этих сделок для должника (применительно к масштабам его деятельности) и одновременно их существенная убыточность в контексте отношений «должник (его конкурсная масса) – кредиторы», то есть направленность сделок на причинение существенного вреда кредиторам путем безосновательного, не имеющего разумного экономического обоснования уменьшения (обременения) конкурсной массы. Такая противоправная направленность сделок должна иметь место на момент их совершения. При этом сама по себе убыточность заключенной контролирующим лицом сделки не может служить безусловным подтверждением наличия основания для привлечения к субсидиарной ответственности.
В отношении критерия № 3 судам при разрешении споров о привлечении бывшего руководства банка к субсидиарной ответственности необходимо поименно устанавливать вовлеченность каждого ответчика в совершение вменяемых сделок применительно к каждой из них, указал ВС. Тот факт, что лица занимали одну и ту же должность в банке (например, входили в состав правления или кредитного комитета) либо обладали одинаковым статусом контролирующего лица, еще не означает потенциальной тождественности выводов в отношении их вины. Изучению подлежат возражения каждого ответчика, из чего следует, что общие абстрактные выводы об их недобросовестности (неразумности), основанные исключительно на принадлежности к числу контролирующих лиц (либо к одной группе контролирующих лиц), недопустимы. Само по себе наличие статуса контролирующего лица не является основанием для привлечения к субсидиарной ответственности.
«В контексте названного критерия это означает, что суд, установив наличие отношения ответчика к руководству банка, должен проверить, являлся ли конкретный ответчик инициатором, потенциальным выгодоприобретателем существенно убыточной сделки либо действовал ли он с названными лицами совместно», – указано в определении.
ВС заметил, что суды установили (а участвующие в деле лица не оспаривали), что инициировал совершение спорных сделок Александр Гуль, при этом сделки совершены в интересах Магомеда Мухиева и Михаила Янчука. Таким образом, вменяя заявителям одобрение сделок, конкурсный управляющий фактически исходил из того, что Юрий Шунин, Наталья Зубрицкая, Ираида Синицына, Ирина Семыкина, Всеслава Федорцова, Елена Горбылева и Евгений Лавринов являлись соучастниками Гуля, Мухиева и Янчука в выводе активов.
Само по себе осуществленное на основании внутрибанковских правил одобрение сделки лицом, входящим в органы управления, еще не свидетельствует о том, что это лицо является соучастником вывода активов, поскольку в такой ситуации предполагается, что оно действовало в соответствии со стандартами разумности и добросовестности, обычно применяемыми в этой сфере деятельности. Бремя доказывания обратного лежит на конкурсном управляющем, заметил ВС. Однако, указал он, в данном случае ответчики отрицали свою причастность к одобрению сделок. Следовательно, первично в предмет доказывания входило установление самого факта совершения действий по одобрению.
Верховный Суд заметил, что суд округа не привел мотивов, по которым счел ошибочными выводы апелляционной инстанции о фальсификации протоколов. Фактически кассация исходила из того, что статус ответчиков не исключал возможности одобрения спорных сделок, – то есть положила в основу выводов не подтвержденные конкретными фактами подозрения, что такое одобрение могло потенциально иметь место. Однако, в отличие от споров о принятии обеспечительных мер, наличия только лишь подозрений в виновности ответчиков недостаточно для удовлетворения иска о привлечении к субсидиарной ответственности, подчеркнул Верховный Суд: в рамках рассматриваемой категории дел необходимо привести ясные и убедительные доказательства такой вины (Определение от 30 сентября 2019 г. № 305-ЭС16-18600 (5-8). «В то же время занятый судом округа подход приводит к обвинительному уклону в делах о привлечении к субсидиарной ответственности, что является недопустимым. Законодательством о несостоятельности не предусмотрена презумпция наличия вины в доведении до банкротства только лишь за сам факт принадлежности ответчику статуса контролирующего лица», – заметил ВС.
Таким образом, резюмируется в определении, выводы апелляционной инстанции об отсутствии одобрения по существу не были опровергнуты судом округа. Из этого следует, что с точки зрения критериев № 2 и 3 оснований для удовлетворения заявления не имелось. В итоге ВС отменил решение кассации и оставил в силе решение апелляции.
Суды все чаще привлекают к ответственности всех руководящих лиц компаний
В комментарии «АГ» адвокат, управляющий партнер МАБ «Проценко и партнеры» Татьяна Проценко отметила, что проблемы банкротства в целом и субсидиарной ответственности в частности составляют большинство правовых позиций Верховного Суда за последние годы.
По ее мнению, активное развитие института субсидиарной ответственности привело к появлению большого количества презумпций вины руководящих лиц должника. В результате в 2019–2020 гг. суды удовлетворили порядка 40% заявлений о привлечении к субсидиарной ответственности. «Многие суды ограничиваются формальным критерием наличия у лица возможности влиять на решения в компании, но не определяют, каким образом эти решения привели к банкротству», – обратила внимание она.
Татьяна Проценко указала, что Верховный Суд исправил ошибку суда округа, который привлек ответчиков к ответственности лишь на основании наличия у них статуса, который формально не исключал возможности одобрения убыточных сделок, в отсутствие прямых доказательств принятия ими такого решения. Фактически суд руководствовался лишь предположениями. «Таким образом, Верховный Суд продолжает настраивать институт субсидиарной ответственности и указывает нижестоящим судам на необходимость применения сбалансированного подхода. Осталось лишь дождаться, как данные позиции будут восприняты судами», – заключила адвокат.
Управляющий партнер АБМО «Сазонов и партнеры» Всеволод Сазонов отметил, что в последнее время в рамках споров, вытекающих из дел о банкротстве, сформировался «субсидиарный терроризм» – по аналогии с понятием потребительского терроризма. «Сформировалась судебная практика привлечения к субсидиарной ответственности всех контролирующих должника лиц без разбора, не устанавливая степень вовлеченности в принятие решений и соразмерности ущерба», – пояснил он.
По мнению адвоката, добросовестные участники правоотношений находятся под угрозой, так как, исходя из практики, нередки случаи привлечения к субсидиарной ответственности невиновных в причинении ущерба кредиторам. Именно такую позицию заняли АС г. Москвы и АС Московского округа, однако ВС фактически впервые не согласился с подобными выводами судов и отменил постановления первой и кассационной инстанций, указав, что абстрактные и необоснованные выводы о недобросовестности ответчика, входящего в группу контролирующих лиц, недопустимы. Кроме того, Верховный Суд обратил внимание на отсутствие в законодательстве презумпции наличия вины в доведении до банкротства за факт принадлежности ответчику статуса контролирующего лица, добавил Всеволод Сазонов.
«К сожалению, упомянутый Верховным Судом обвинительный уклон в делах о привлечении к субсидиарной ответственности становится нормой: суды принимают решения не в пользу контролирующих лиц при похожих ситуациях, основывая свои позиции на не подтвержденных конкретными фактами подозрениях. Несмотря на необходимость предоставления убедительных доказательств вины, суды зачастую не исследуют этот вопрос, создавая ситуацию, при которой становится просто опасно входить в состав высшего менеджмента организации, так как к субсидиарной ответственности могут быть привлечены в том числе лица, добросовестно выполняющие свои должностные обязанности», – заметил он.
Данное определение ВС, на которое можно ссылаться в дальнейшем при защите интересов добросовестных руководителей банков и других организаций, является предпосылкой к позитивным изменениям в судебной практике, заключил Всеволод Сазонов.
